Автор: КультурМультур.
Впопыхах и второпях перед премьерой фильма “Няньки” мы перехватили Николая Наумова, который играет одну из главных ролей, застали его врасплох в коридорах СИНЕМА ПАРКа и расспросили обо всем, что нас волновало.

Интервью с Николаем Наумовым.

— Можно на «ты»?
— Да, конечно, я не предложил? С удовольствием, давайте, пожалуйста, на «ты».

— Для нас Урал — это место силы. Такой конвейер самородков, которые пачками выходят в большой мир и покоряют его. Ты в это веришь?
— Да, я, безусловно, разделяю вашу точку зрения. Я тоже удивляюсь месту силы, и Урал, видимо, одно из таких мест. Правда, кулик свое болото славит, вы, наверное, говорите про Екатеринбург.

— Нет-нет, вообще про Урал.
— Ну да, понял. Почему Урал — это мощь, как и Сибирь, например? Там, где тяжело и люто жить в определенных природных условиях, там, где так холодно зимой, люди добрее, теплее, самородков больше. Хотя и в Африке, наверное, тоже хватает талантливых людей. Я думаю, определенно есть какие-то энергетические обоснования этому, потому что Уральские горы — это сказочные места. У нас в Перми северный Урал, и там начинаются сказки про леших и бабок-ежек. Я сам учился в педагогическом вузе, и у нас ребята с филфака ходили-ездили в глухие деревни по узкоколейке собирать фольклор. И там такие истории, что человеку из города кажется странным.

— Смотри, вот ты живешь в Москве…
— Нет, я не живу в Москве, я живу в Перми.

— Но ты же часто, наверное, ездишь в те края.
— Да, мне повезло с работой (сказал с явным удовольствием), я много путешествую.

— Может быть, назовешь нам имена уральских самоцветов? Твоих друзей или людей, с которыми ты работал.
— Начнем с ваших друзей, моих близких друзей — с «Уральских пельменей». Это гуру юмора, учителя для многих поколений людей, работающих на поприще юморотворения. Игорь Нохрин (команда КВН «Добрянка». — Ред.), мой товарищ, который сейчас как раз здесь живет и работает… (после паузы) Можно много кого перечислять — это огромное количество людей, и я очень счастлив, что я их современник и со многими из них дружу.

— Ты уже сказал, что окончил педагогический университет. И учитель чего ты в итоге?
— Я окончил факультет иностранных языков и должен был стать переводчиком или учителем английского.

— То есть с английским у тебя все в порядке?
— Как говаривали мои учителя, английский как фортепьяно: либо каждый день надо заниматься, либо оно от тебя уйдет. С языком так же — если я не общаюсь — а я не общаюсь, — то навык уходит и появляется так называемая the lack of practice (сказал с идеальным британским акцентом).

— А был опыт работы в школе?
— Ну, конечно же, да, учеба в педуниверситете предполагает практику. У нас в Перми очень развита система «глубокого погружения» в английский язык. Есть система детских лагерей, где все только на английском. Вот я там как раз работал, ездил с детьми.

— Расскажи еще нам, пожалуйста, историю про стихотворение, которое было переведено на 44 языка. Просто это первый факт, который «вылезает» про тебя в Гугле.
— С удовольствием расскажу эту историю. Когда я учился, у нас в вузе существовал Центр шотландской культуры. Так вот, они приглашали native speakers из разных стран, и из Шотландии приезжал товарищ Майкл Керинз. Я поехал встречать его в Москву, а потом обратно ехал с ним в купе, мы выпили пива, и он говорит: «Напиши стихотворение». Я отвечаю: «Майкл, ну ты что, побойся Бога». Потом мы выпили еще пива, и я написал два каких-то суперидиотских четверостишья. Что типа «спасибо, папа, Родина, и так далее»…

— Да, мы читали сегодня — все в теме «хиппи, дети цветов».
— (Смеется.) Да, я абсолютно адекватно отношусь к своему творчеству, у меня нет заносов. А Майкл же такой говорит (хлопает в ладоши): «Это гениально!», взял мои листочки со стола, где они лежали вперемешку с чайными пакетиками, и придумал проект, который назывался Mother tongue, представляющий красную брошюру, в которой действительно мое стихотворение на 44 или сколько там языках. На татарском, на украинском, на суахили, то есть люди, которые действительно заморачивались — переводили. Видите, европейцы в плане подобных идей более легки на подъем, чем мы. Майкл нашел волонтеров, привлек внимание общественности, и под эту лавочку мы уже в течение нескольких лет спонсируем переводческий проект — премию Kerins Naumov International Translation Prize.

— В одном из интервью ты говорил, что «добро должно побеждать кулаками». Ты по-прежнему так думаешь?
— Меня вот очень расстраивают такие истории, я очень на вас, девочки, надеюсь. У нас в России почему-то журналист может взять и легко написать пару слов от себя, почему бы нет (сарказм. — Ред.)? Я точно помню эту историю: мы делаем большое интервью, а затем как-то так получилось — бац-бац — и «добро должно побеждать кулаками». Я точно помню, что сказал: «Добро должно быть с кулаками». Например, видишь, обижают девочку — вступись.

— То есть ты суровый уральский мужик?
— Я бы хотел им стать.

— А ты действительно участвовал в праймериз «Единой России» и хотел стать депутатом Госдумы?
— Нет, конечно, нет.

— А почему тогда пишут в Интернете?
— А почему СТОЛЬКО уток в Интернете? (Подловил, мы посмеялись.)

— Мы в Википедии, между прочим, прочитали.
— В Википедии написано, что я Наумов Николай Алексеевич. О какой Википедии мы можем говорить, если я Александрович? И я не участвовал ни в каких праймериз. Вот, девочки, я хочу посредством вас поднять тему, что в Интернете любой человек может сказать все что угодно, любую информацию. Если у этого человека в подписчиках миллион человек, то эта информация распространяется и формирует общественное мнение. Меня вообще нет в Интернете. Я не знаю, почему так получилось, может, папа мне в свое время не купил компьютер, у меня нет этой потребности лезть, качать, смотреть. Конечно, в образовательном плане, если мне нужно посмотреть что-то, допустим картину какую-то, я забиваю название и смотрю. Но все соцсети и фейки мне неинтересны. Я знаю, что существует какое-то нереальное количество Николаев Наумовых, что они переписываются от моего имени. Это какие-то больные люди, я считаю, что это ненормально.

— А торрентами ты пользуешься?
— Я не знаю, что это такое.

— Ну, нелицензионное кино, раздачи…
— Экранки?

— Нет, это DVD, адаптированные для того, чтобы скачивать со специальных сайтов.
— Да, я понял, но нет. Я настолько аналоговый человек, что беру DVD или флэшку и смотрю кино.

— На флэшку-то тоже нужно откуда-то записать.
— У меня есть много друзей, которые надо мной смеются и помогают мне, слабоумному.

— Вот ты назвал себя аналоговым человеком, то есть связь с корнями для тебя важна?
— Первостепенна. Я думаю, в этом и сила Урала, в том числе. Что люди не «чураются» того, что они с Урала. Пацанов из Челябинска, Магнитогорска, Перми и Екатеринбурга всегда видно. Вот где бы мы ни сидели, в любом заведении Москвы, сразу видно — вот эти пацаны с Урала.

К этому всему остается только добавить, что статья в Википедии к моменту выхода интервью была исправлена: отчество заменено на “Александрович”, а к информации про праймериз добавилась приписка о том, что все это ложь и наглые утки.