Михаил Чуднов играет отца Коляна – Александра Наумова в сериале “Реальные пацаны”. Персонаж Михаила недавно вышел из тюрьмы, в которой провёл почти всю жизнь. Колян редко его видел, но всё равно любит и уважает. В сериале он появился во втором сезоне, сразу после отсидки ограбил человека и пришел в его одежде (выдав себя за бизнесмена), но вскоре был пойман. Благодаря Коляну отпущен и не наказан. С мамой Коляна в разводе, раньше “гулял” у рыженькой Наташки. Он всегда пытается из любого дела наварить собственную выгоду, но не всегда получается. Обычно косячит, за что расплачивается проблемами.

Чуднов Михаил Евгеньевич 1964 года рождения, актер. Он – лауреат премии г. Перми в сфере культуры и искусства имени народной артистки СССР Лидии Мосоловой в номинации “Лучший молодой актер года” (1999). Член Общероссийской общественной организации “Союз театральных деятелей Российской Федерации (Всероссийское театральное об-во)” (1994). Закончил Пермс. государственный институт искусства и культуры (2006). Актер Пермском муниципальном театре “У моста” (1988 г. – 2004). С 2005 г. артист Пермского академического театра драмы. За 16 лет работы в театре “У моста” им было сыграно более 30 ролей, большинство из которых – главные. Среди них Воланд (“Мастер и Маргарита” М. Булгакова), Раскольников (“Преступлении и наказании” Ф. Достоевского), Хома Брут (“Панночка” Н. Садур), Кочкарев и городничий Сквозник- Дмухановский (“Женитьба” и “Ревизор” Н. Гоголя), Вершинин (“Три сестры” А. Чехова), Иван Коломийцев (“Последние” М. Горького), Гулячкин и Подсекальников (“Мандат” и “Самоубийца” Н. Эрдмана), Мочалкин (“Слон” А. Копкова), Король (“Обыкновенное чудо” Е. Шварца»), Сальери (“Амадей” П. Шеффера). В Пермском академическом театре драмы сыграны роли Тригорина в спектакле “Чайка” А. Чехова, Бенвенутто в спектакле “Джулия Фарнезе” Л. Фейхтвангера, Гертруды в “Гамлете” В. Шекспира, Вальграна в постановке “Фантомас” Н. Скороход по мотивам романов П. Сувестра и М. Аллена, Черкуна в “Варварах” М. Горького. Актерское творчество Михаила Чуднова привлекает удивительной искренностью, пронзительностью и доверием к публике. Сложнейшие роли классического репертуара в его сценических образах обретают черты живых, настоящих людей, которые мучаются, любят, страдают, чего-то недопонимают, в чем-то смешны и нелепы, или, наоборот, что-то интуитивно угадывают, прозревают, стремятся к обретению истины… Словом, они – наши знакомые незнакомцы и интересные собеседники. Его сценическое существование поражает богатством красок. Актеру подвластно и глубокое психологическое погружение в роли, и умение неожиданно отстраниться от персонажа и подчеркнуть – улыбкой или иронией – свое отношение к нему, и владение площадной народной игрой, и удивительное чуткое отношение к партнеру на сцене, и поразительная свобода в импровизационном самочувствии.

А теперь давайте обратимся к интервью Михаила Чуднова:
-Ролями в театре не обделяют. Кажется, вы играете всё – от князей до сумасшедших. А какая роль любимая?
-Любимая – та, которую сейчас репетируешь. Вот если сегодня, например, “Дядюшкин сон” играем, значит, любимая – роль князя, завтра будем играть “Чехова в Ялте”, любимой будет роль Станиславского. В день спектакля роль становится самой лучшей, самой желанной.

-С кем из партнёров вам комфортнее всего существовать на сцене?
-На самом деле их довольно много. Например, по школе мы схожи с Сергеем Семериковым. Мне с ним не нужно заранее договариваться, он понимает, что я делаю на сцене и начинает играть на той же волне. Я точно так же чувствую его. Мы ведь с Семериковым много лет работали в театре “У моста”. Достаточно часто моей партнёршей по площадке бывает Елена Старостина. Мы вместе играли в “Чайке”, сейчас работаем в “Антракте”, “Нельской башне”. Она играет очень живо, как и я, любит импровизировать. Хотя я помню, что сначала мы абсолютно не понимали друг друга, после совместных сцен за кулисами крик стоял. Но ведь сработались! А вообще артисты, с которыми я работаю не так часто, меня боятся. Я каждый раз играю по-новому, никто не знает, чего от меня ожидать. Поэтому комфортнее всего мне существовать на сцене с тем, кто не придумывает дома импровизацию, кто видит состояние своего партнёра и играет в зависимости от этого, кто может и готов меняться.

-Как вы готовитесь к роли?
-Чаще всего дома взаперти. В театре я пытаюсь понять режиссёра, а над ролью работаю всё остальное время – пока завтракаю, пока иду в магазин, пока еду на работу, общаюсь с друзьями. На площадке я пытаюсь воплощать все те варианты, которые придумал. Вот, например, нужно тебе сыграть роль продавщицы. И для того, чтобы воплотить этот персонаж на сцене, у тебя в голове должна быть тысяча вариантов самых разных продавщиц. Нужно придумать, как ты общаешься с покупателями, какие у тебя отношения с директором магазина. Важно даже, какая погода сегодня на улице – люди приходят к тебе, спасаясь от дождя или изнывая от жары. Все эти варианты необходимо проработать дома, а уже на репетиции, на спектакле все должны увидеть, что у тебя получилось. И вообще, работа над ролью не должна отпускать ни на минуту, каждый миг нужно жить только театром.

-Чего бы вы никогда не стали делать на сцене?
-Халтурить. Не стал бы пускать роль на самотёк. Сцена этого не прощает. Она как женщина, которой изменил. Так же скажет: “Я тебя простила”, а будет помнить всю жизнь, она будет мстить, и всякий раз ты будешь ощущать эту обиду. Сцена – это сакральная субстанция, с ней не шутят. И если ты живёшь театром, он входит в тебя. Стоит один раз сыграть спустя рукава, предать, и на следующий день артисту будет очень сложно находиться на сцене, потом ещё сложнее. Нужно будет вымаливать прощение, усиленно работать, всего себя без остатка отдавать. Я с детства очень остро чувствую фальшь. Когда мы во дворе играли в “войнушку”, мне было больно, если меня “убивали”. Я тогда ещё не представлял, что есть профессия артиста, в которой взрослые люди продолжают верить – даже если ты ранен понарошку, это всё равно больно. И не собирался я поступать в театральный институт. Но так получилось, что мне негде было жить, а студентам давали комнату в общежитии. Раз я с детства был артистом, то пошёл и поступил. Сейчас, уже будучи состоявшимся актёром, проверяю себя “на фальшь” детскими ощущениями: по-прежнему ли мне больно?

-Как вы понимаете фразу “Талант всегда должен быть голодным”?
-Голодным в духовном плане. Ведь имеется в виду не физиологический, а творческий голод. Талант всегда должен жаждать творчества, ему всегда мало, хочется ещё и ещё.

-Актёр – эмоционально затратная профессия. Как вы восстанавливаетесь?
-Знаете, я куда больше устаю после спектакля физически, чем морально. Ведь во время игры на сцене я не только отдаю эмоции, но и получаю их обратно: от партнёров, от зрительного зала. Если играть позитивно, честно, то затрата восстанавливается тут же, моментально.

-В другие театры ходите?
-В Перми нет.

-А как относитесь к лозунгу “Пермь – культурная столица Европы”?
-Я отдаю все силы, чтоб так оно и было.